Фарисей
Что есть истина? – вопрос, задаваемый человеку самой жизнью. Ответить на этот вопрос невозможно, не поняв, чем истина НЕ является, что есть ложь. В силу несовершенства человеческой природы, в сознании людей существуют миражи, ложные образы, фантазии. Эта ложная реальность имеет место быть. Где же она коренится, если этого нет в действительности? Ложь пребывает в слове. Ложь имеет своим источником человеческую способность мысли. Ложь рождается в неправедных речах.
Вспомним, что именно с лукавой речи змия начало вползать зло в сердце Евы: «И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт.3:1). Вот и пример первой софистики – разрыв между словом и тем, что оно являет (разрыв единства обозначающего и обозначаемого). Ева захотела поверить змию, не отвергла лживого слова, и тотчас несуществующее обрело место в её душе, затем в душе Адама, а затем, во всем мире поселилась смерть – то, что делает существующее несуществующим.
Христос называет Сатану «человекоубийцей» и «отцом лжи» (Иоан.8:44), ясно давая понять, что смерть и ложь взаимосвязаны, зло существует в мире именно как извращение истины, как ложь; и что пребывание во лжи есть смерть для человека.
В Евангелии фигурой, противостоящей Христу – Свету Истины выступает не грешник как таковой, а именно лжец, лицемер, получающий олицетворение в образе фарисея. Христос являет Себя милующим грешников, но суровым обличителем фарисейского лицемерия: «не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мар.2:17)». Уже в этой фразе чувствуется двусмысленность, характеризующая фарисеев: это разряд грешников, которые заявляют о себе как о праведниках. Двойственность пронизывает все существо фарисеев. Слова Исайи: «приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня» приводятся Христом как существенная характеристика фарисейства: внешнее богопочтение совмещается с нечестием сердца. Фарисеи, представляясь учителями духовной мудрости, на самом деле ориентированы на земное, человеческое; они любят занимать первенствующие места на пиршествах, в молитвенных и народных собраниях, любят, когда люди их зовут: учитель! учитель! (Матф.23:6-7).
В сознании иудейских законоучителей все их собственные устремления озарены аурой богопочитания, все их ценности ( по сути мирские и корыстные) пронизаны религиозной символикой. Но, заявляя о своей причастности вечным ценностям, они всецело погружены в стихию временного, преходящего, так как не заботятся о том, каким надо быть, но лишь о том, как выгодно выглядеть в глазах окружающих – в этом и суть упрека Христа: «по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония». Двойственный образ — «украшенный гроб» становится евангельской метафорой фарисейства – то, что «снаружи кажется красивым, а внутри полно костей мёртвых и всякой нечистоты» (Матф.23:26-28).
Фарисейство характеризует не только чью-то личную позицию, оно является целой коллективной системой со своими ценностями. В Евангелии эта система называется «предание старцев», или «заповедями человеческими», что включает в себя многое: от частных обрядовых установлений, отдалённо связанных с Законом Моисея, до общих принципов отношения к Богу и к человеку. Порочность фарисейской системы ценностей выражается евангельской метафорой «отцеживания комара и поглощения верблюда» (Матф.23:24).
Подробную характеристику фарисейства нам даёт 23 глава Евангелия от Матфея. Здесь Христос упрекает фарисеев в том, что они «отдают десятину с мяты, аниса и тмина и при этом оставляют важнейшее в законе: суд, милость и веру». Упоминание растений, которые использовались на Востоке как приправа к пище глубоко символично. Как замечает один из раннехристианских авторов, «Следует знать, что как мята, анис и тмин есть приправа для пищи, а не основная пища, так и в нашей жизни есть нечто главное и необходимое для оправдания наших душ, каковое есть важнейшее в законе: суд, милость и вера, а остальное приправляет наше поведение, придаёт ему привлекательность и делает его более приятным, как, например, воздержание от смеха, пост, преклонение колен, пребывание на [молитвенных] собраниях, постоянство причастия и другое подобное этому, что является не самой праведностью, но приправой праведности. А духовные вещи, которые являются праведными сами по себе, называются судом, милостью и верой» (Ориген, Комментарии на Евангелие от Матфея). Фарисейская «десятина» – это лицемерное исполнение Божьего закона; снискание праведности во второстепенных, но бросающихся в глазах вещах.
Весьма показательно отношение фарисеев к храму. Согласно их преданию, разрешалась клятва храмом и жертвенником, но запрещалась клятва золотом храма (т.е. священными предметами) и даром жертвенника (Мф 23:16). Иисус обличает это фарисейское правило следующими словами: » Безумные и слепые! что больше: золото, или храм, освящающий золото? что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар?» Спаситель указывает на то, что вещи храма святы не сами по себе, но освящаются принадлежностью храму, как и сам храм – причастностью Богу. Фарисейское предание о клятве приводится в Евангелии не за тем, чтобы показать логический просчёт или богословскую некомпетентность иудейских старцев. Нам раскрывается порок религиозного сознания фарисеев – нивелирование понятий освящающего и освящаемого, в результате чего, освящаемое ставится выше освящающего. Суть этого заблуждения хорошо раскрывает раннехристианский учитель Ориген. Он говорит, что жертвенник, освящающий приношение, есть человеческое сердце, которое является главным в человеке; а приношения и дары, которые полагаются на жертвенник, это деяния, которые предпринимает человек. К таковым «дарам» относятся, например, молитва, милостыня и пост. Освятить свой дар может только сердце человека, искренне и самоотверженно приносящего жертву Богу. Поэтому жертва не может быть славнее сердца человека, который возсылает жертву. Поэтому и «слеп всякий человек, который видит или чьи-то большие милостыни, или псалмопения, или великие молитвы или посты, и без разбора превозносит их, не рассуждая, от какого сердца приносятся милостыни, или псалмопения, или молитвы, или посты» (Ориген, Комментарии на Евангелие от Матфея). В сознании фарисеев «священное» самозамкнуто, оно дробится и приписывается разным вещам, оно не связано с Живым Богом, Источником святости. «Священное» понимается как предмет, но не как отношение. Потому фарисеи, по слову Спасителя, — «лицемерно долго молятся», » увеличивают воскрилия одежд своих «; они черпают своё молитвенное вдохновение вовсе не из жажды богообщения, но из стремления стяжать, накопить как можно больше атрибутов святыни, не понимая, или, скорее, не желая понимать, что это не есть святыня сама.
Ошибочность фарисейского подхода к пониманию святыни касается не только их отношения к вещам храма, но и их превратного почитания святых людей – мучеников и пророков. Христос обличает иудейских старцев за то, что они строят гробницы пророкам и украшают раки праведников. Фарисеи стремились тем самым показать свою солидарность с теми, кто был замучен и казнен за слово истины. Но Иисус обнаруживает здесь обратный смысл: «вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков» (Мф.23:31). Это высказывание Спасителя хорошо поясняет один древний анонимный комментарий: «Сооружающие усыпальницы и украшающие церкви, как кажется, делают добро. Если они подражают праведности Божией, если от их добра есть польза бедным, если они своим добром не прилагают насилия по отношению к другим, то ясно, что они поступают во славу Божью. Если же они не смотрят на праведность Бога, если от их добра не возрадуются бедные, если они вымогают своё добро от других людей насилием и хитростью, то какой же глупец не поймёт, что они поступают ради внимания людей, а не во славу Божью? Строящие гробницы праведно заботятся и о том, чтобы бедные в результате не пострадали, ибо мученики не возрадуются, когда их будут чтить дарами, за которые бедняки проливали слезы. Что же это за справедливость — приносить дары мёртвым и обирать живых или проливать кровь бедняков, предлагая ее Богу? Подобное делать — значит не Богу жертвовать, а пытаться Бога сделать союзником своего насилия, ибо знать, что принимаешь дар, добытый греховно, значит участвовать в грехе». Учитывая то, что немногим ранее своих слов по поводу фарисейского служения мощам святых, Христос упрекает иудейских старейшин в «поедании домов вдов» (Мф.23:14), становится совершенно очевидна справедливость приведённого комментария. По всей видимости, та солидарность с погибшими за истину, о которой свидетельствовали фарисеи в своём благоукрашении гробниц святых, вовсе не есть сочувствие истине; это не стремление войти в сонм святых, но напротив, — попытка записать святых в свои ряды.
Христос выводит на свет фальшь фарисейской морали: «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне … вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лук.16:13,15). Эта двойственно раздробленная природа фарисейства берёт свое начало из того же принципа, из которого происходит сама ложь – из уклонение от истины в несуществующее. Начинается же этот процесс, прежде всего, в мышлении и слове. Евангелие называет этот акт хулой: «всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем». По святителю Иоанну Златоусту, эти слова Христа имеют такое значение: «пусть вы соблазняетесь о Мне из-за плоти, в которую Я облёкся, но можете ли сказать и о Духе, что мы Его не знаем? Ибо [все], что говорили пророки, они говорили по внушению Духа, и в Ветхом Завете все имели о Нём ясное понятие» (Гомилии на Евангелие от Матфея). Фарисеи знали Писания Пророков и заявляли себя исполнителями закона Моисея. Но, в то же время, они отвергали Дух Писаний, единый богодухновенный смысл, то, что и делает текст священным. Фарисеи видят Писание раздробленно, для них оно есть только совокупность правил. Отвергая единство Слова Божьего, старейшины иудейские, склонны умножать заповеди Писания, ведь в этой среде как раз и возможно подменять божественное своим, человеческим.
Евангельские слова о хуле на Духа Святого проникают в самую суть мировоззрения фарисея. Не разглядеть Божество в Сыне Божьем, смирившемся до образа раба, не увидеть в явлении сущность – это простительная ошибка. Но непростительным преступлением будет отвержение самой сущности, уклонение своего ума от главного, существенного. Это является первопринципом лжи. Согласно Евангелию, это главное и существенное вовсе не есть некая абстракция, или отвлеченная идея. Существенное всегда конкретно, это есть живая личность, ближний. Любовь к Богу невозможна у того, кто не желает видеть перед собой человека во всем его реальном существе. Воспринять Слово Божье, лежащее в основе мироздания может только тот, кто способен услышать и понять слово взывающего угнетённого человека. Не «человека вообще», а конкретную личность. Фарисеи отвергают живого человека, хотя и думают, что служат великой цели. И это становится причиной той потрясающей глухоты, слепоты и безумия, — разрывом с самим Духом Истины. А разрыв — есть ничто иное как путь к смерти.
Иерей Максим Приходько.